Дон Корлеоне и все?все?все. Una storia italiana - Андрей Смирнов

1980 год. 2 августа. Пора отпусков. Дни, когда вся Италия прекращает работу и едет отдыхать. Северяне — на юг, южане — на север. Болонья — центр страны, крупнейшая пересадочная станция. Зал ожидания был до отказа заполнен людьми.

Когда здание поднялось в воздух, чтобы затем рухнуть само на себя, никто в первые минуты даже не предположил, что это теракт. Последствия скорее напоминали техногенную катастрофу. Взрыв был такой силы, что тело женщины, находившейся ближе всего к чемоданчику с двадцатью тремя килограммами взрывчатки, в буквальном смысле испарилось. Его так никогда и не смогли найти.

Десять двадцать пять утра. Не только минута боли и отчаяния. Но и единения. Не дожидаясь подхода спасателей и медиков, оказавшиеся поблизости болонцы и пассажиры поездов спешили на помощь, голыми руками разбирая завалы и перенося раненых в превращённые в импровизированные санитарные кареты такси, автобусы и личные автомобили. Врачи городских больниц спешно выходили из отпусков. А гостиницы готовились принимать тысячи родственников пострадавших. Бесплатно, разумеется.

Как и шесть лет назад в Брешии, прибывших на место событий официальных лиц встречают свистом и проклятиями. Единственное исключение — президент Республики Сандро Петрини. Восьмидесятичетырёхлетний бесстрашный ветеран партизанского движения, успевший повидать в жизни всё и вся, не произносит дежурных речей. Он плачет.

И по сей день — это крупнейший теракт в итальянской истории. Восемьдесят пять погибших, две сотни раненых.

В редакциях газет начинают звонить телефоны.

— Это мы, фашисты из NAR! Мы взорвали, берём ответственность на себя!

Только журналисты кладут трубку и собираются строчить экстренные сообщения, — новый звонок:

— Не слушайте фашистов! Это не они, это мы, Красные бригады!

Журналисты растерянно чешут затылки. Тут опять телефон:

— Извините, это снова фашисты беспокоят. Мы передумали. Это всё же не мы. Это действительно Бригады.

И через минуту:

— Фашисты врут! Мы не при делах. Это они взорвали!

В дальнейшем выяснится, что ни те, ни другие отношения к звонкам не имели. Телефон, с которого они поступали, стоял… во флорентийском офисе SISMI. И это было лишь началом той бурной деятельности, которую данная организация готовилась развить в самом ближайшем будущем.

На этот раз можно обойтись без обтекаемых высказываний и намёков. Подтверждённый в суде факт: военная разведка Итальянской Республики вступила в незримый бой с итальянским правосудием.

Темнее всего под пламенем свечи. Бравые же армейцы врубили целый корабельный прожектор, без передышки подсвечивая следствию одну ложную цель за другой.

— Это фашисты! А может, не фашисты. А может, палестинцы. Но тоже хороши. А может быть, ливиец злой. А может, и не злой. А может, это двор… гхм… короче, точно говорим: это какие-то иностранцы. Их и ищите!

Чтобы следователям искалось комфортнее, заместитель директора SISMI генерал Пьетро Музумечи выпускает специальный доклад с приметами потенциальных преступников, полученными якобы из сверхсекретных источников. По версии разведчиков, террористы катаются по всей стране на поездах, имея при себе взрывчатку и огнестрельное оружие. Зовут их Рафаэль Легранд и Мартин Димитрис. Один толстенький, другой лысенький. Один говорит по-французски, другой — по-немецки.

Тут же совершенно случайно в купе поезда Таранто—Милан обнаруживается чемодан, забытый рассеянными злодеями. В нём содержится оружие и взрывчатка, полностью аналогичная использованной в Болонье, журналы на немецком и французском языках, а чтоб уж совсем никаких сомнений не оставалось — авиабилеты на фамилии Легранд и Димитрис.

Такие террористы действительно существовали в реальности. Вот только никакого чемодана они не теряли. Его, по поручению Музумечи, оставил в купе полковник карабинеров. Лежавший же в нём в числе прочего пистолет-пулемёт — был позаимствован с оружейного склада Банды делла Мальяна в Минздраве. Что опосредованно вело — или должно было привести — следствие к фашистам из NAR.

Короче, процентов девяносто времени и усилий было потрачено не на поиск реальных организаторов теракта, а на изучение и отсев заведомо ложных следов. Более полусотни разнообразных подозреваемых подверглись аресту. Всех их пришлось отпустить в следующем 1981 году в связи с полной непричастностью к преступлению.

Зашедшее в тупик следствие уже готовилось сдавать дело в архив. Но тут подняли голос родственники погибших и пострадавших. За ними пресса, а затем — и вся страна.

Под этим давлением расследование возобновляется. В качестве основной начинает фигурировать версия о том, что взрыв совершён принадлежащей к NAR группой, центральными персонажами которой являлись Валерио Фиораванти и его боевая подруга Франческа Мамбро.

Они были идеальной парой и идеальными подозреваемыми, словно сошедшими с экрана кинотеатра. Бонни и Клайд. Прирождённые убийцы. В иных обстоятельствах их даже можно было бы счесть весьма симпатичными и интеллигентными. Если не знать, что за каждым числилось как минимум по восемь лично совершённых убийств, не считая бесконечного списка прочих преступлений. Парочке ничего не стоило застрелить полицейского просто для того, чтобы завладеть его автоматом.

Основной свидетель обвинения на начавшемся в декабре 1985 года процессе — некий Массимо Спарти, тоже близкий к Банде делла Мальяна. Он утверждает, что Фиораванти обратился к нему вскоре после теракта с просьбой сделать фальшивые документы и намекал, что взрыв, дескать, — его рук дело. В показаниях Спарти содержится множество противоречий и странных деталей. Так, например, по его словам, Фиораванти с целью маскировки носил костюм немецкого туриста: кожаные шорты на лямках и характерную шапочку с пером. Пел ли он при этом йодлем, следствию установить не удалось. Хотя мог бы: до того как избрать карьеру террориста, ещё в детстве, Валерио был известным телевизионным актёром.

Другие свидетели заверяют, что незадолго до случившегося видели на вокзале Болоньи типичного немца в таком же типичном национальном костюме. Хорошо хоть, русских туристов в Италии в те времена ещё не было, и Валерио в рамках подготовки к теракту не пришлось маскироваться под одного из них. А то где ж он, бедолага, раздобыл бы зипун и балалайку?

Но вот жена и сын Спарти почему-то утверждают, что с Фиораванти тот вообще не встречался. Да и сам Спарти, уже значительно позднее, отречётся от своих слов.

Не меньше несостыковок содержится и в прочих материалах следствия. Обвиняемые же категорически отрицают свою причастность к теракту. Хотя терять им, собственно, нечего: больше пожизненного всё равно не дадут, а их в коллекции, что у Валерио, что у Франчески, и без того уже имелось по несколько штук.

В это же время начинаются и параллельные слушания по делу о создании помех в работе следствия. Читай: по делу SISMI.

Десять лет, до середины девяностых годов, всех попеременно то осуждают по всей строгости закона, то полностью оправдывают. Не будем на этом останавливаться и сразу же перейдём к конечному результату.